Консиод поднял голову к небесам. Они были хмуры и затянуты тучами. Мрачные и неприветливые, как и земля под ними. Будь в душе воина чуть больше от романтика, он бы решил, что небеса укутались в траурный муар к предстоящей казни.
Но романтиком он не был. Он был воином, и ему так не хотелось умирать под этим неприветливым и чужим небом. Гладиатор вспомнил, как гордился, получив приказ о зачислении в легион Бури. Как полнилась радостью и благоговением его грудь, когда сам Неджакан благословлял их, отправляя в неизведанные земли нести свет Элиоса. Из этого похода они должны были вернуться укрытые славой.
«Где же ты теперь, бог-воитель? Почему оставил своих верных сынов? Почему не укроет нас твой щит от демонов с пылающими глазами и крыльями, тёмными как ночь?»
Нет, не услышит их мольбы Неджакан… В этих землях свои боги. И один из них стоит сейчас здесь, перед ними. Ветер треплет его кроваво-алый плащ, застилающий полнеба, несёт к самым подножьям виднеющихся вдали гор его смех. Джикел стоит, подобно скале, в своих воронённых доспехах, опираясь на громадный меч, который вскоре оборвёт их жалкие жизни.
Собрав всю волю в кулак, Консиод делает шаг вперёд. Потом ещё один. И ещё… Товарищи расступаются, провожая гладиатора растерянными взглядами. Сердце бешено колотится, и стучащая в висках кровь заглушает все остальные звуки.
« Я не умру здесь, не умру…» проносится в голове снова и снова. Вот он уже в первых рядах, и рука Дельтраса ложится на плечо:
-Что ты делаешь, воин?- голос командира хриплый и тихий.
Консиод не слышит его. Поведя плечом, он сбрасывает руку легата и делает ещё один шаг. Замерев, он как завороженный глядит в пылающие глаза бога и сердце сжимается, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Гладиатор не слышит лязга собственных доспехов, когда ноги подкашиваются, и он падает на колени в серый песок. Голова низко склоняется, и губы тихо шепчут:
-Отрекаюсь…
Воин не слышит летящие ему в спину проклятья товарищей, не видит полные боли и разочарования глаза Дельтраса. Он не видит ничего, кроме горящих багрянцем глаз Джикела. Бог смеётся и протягивает свой страшный меч с широким иззубренным лезвием:
-Тогда докажи. Принеси мне голову вашего командира!
Не думая больше ни о чём, Консиод принимает клинок, и тот, неожиданно лёгкий, ложится в руку как влитой, становясь продолжением тела. Глаза вспыхивают алым пламенем, подобно глазам бога, подобно глазам темнокрылых демонов, что окружают их со всех сторон. Консиод разворачивается, занося меч над головой. Дельтрас парирует удар, но сталь не в силах противиться оружию богов, и клинок командира со звоном разлетается серебристыми брызгами.
-Будь ты проклят, предатель!- ярость гаснет в глазах Дельтраса вместе с жизнью, из уголка губ тонкой багровой ниточкой тянется струйка крови. А Консиод стоит, не в силах даже шелохнуться, не в силах снова поднять окровавленное оружие, выскользнувшее из ладони.
-Слабак!- голос бога полон презрения,- Неужели ты поверил, что я приму того, кто поднял меч на собрата? Ты недостоин даже смерти…
***
Ветер нёс белоснежные перья над серыми барханами к виднеющейся в дали цепочке гор. Тела медленно таяли, растворяясь в эфире, а в небе реял стервятник, бывший когда-то гладиатором.
